(с#904) Труман Капоте. Завтра у Тиффани.

[laconix]

- Наверно, вид у меня кошмарный. Да и чему тут удивляться? Весь остаток ночи мы прошатались у автобусной станции. Док до самой последней минуты думал, что я с ним уеду. Хотя я ему без конца твердила: "Док, мне уже не четырнадцать лет, и я не Луламей". Но самое ужасное (я поняла это, пока мы там стояли) - все это неправда. Я и сейчас ворую индюшачьи яйца и хожу вся исцарапанная. Только теперь я это называю "лезть на стенку".

Джо Белл с презрением поставил перед нами по коктейлю.

- Смотрите, мистер Белл, не вздумайте влюбиться в лесную тварь, - посоветовала ему Холли. - Вот в чем ошибка Дока. Он вечно таскал домой лесных зверей. Ястребов с перебитыми крыльями. А один раз даже взрослую рысь принес, со сломанной лапой. А диких зверей любить нельзя: чем больше их любишь, тем они сильней становятся. А когда наберутся сил - убегают в лес. Или взлетают на дерево. Потом на дерево повыше. Потом в небо. Вот чем все кончается, мистер Белл. Если позволишь себе полюбить дикую тварь, кончится тем, что только и будешь глядеть в небо.

<...>

- О чем это она толкует? - спросил Джо Белл.

Холли подняла бокал.

- Пожелаем и Доку счастья, - сказала она, чокнувшись со мной. - Счастья. И поверь мне, милый Док, - лучше глядеть в небо, чем жить там. До чего же пустое место, и такое пасмурное. Просто край, где гремит гром и все на свете пропадает.



более полный вариант

Comments

[laconix]

- Сегодня воскресенье, мистер Белл. По воскресеньям часы отстают. А к тому же я еще не ложилась, - сказала она ему, а мне призналась: - Вернее, не спала. - Она покраснела и виновато отвернулась. Впервые на моей памяти ей захотелось оправдаться: - Понимаешь, пришлось. Док ведь вправду меня любит. И я его люблю. Тебе он, может, старым показался, серым. Но ты то знаешь, какой он добрый, как он умеет утешить и птиц, и детишек, и всякую слабую тварь. А кто тебя мог утешить - тому ты по гроб жизни обязан. Я всегда поминаю Дока в моих молитвах. Перестань, пожалуйста, ухмыляться, - потребовала она, гася окурок. - Я ведь правда молюсь.

- Я не ухмыляюсь. Я улыбаюсь. Удивительный ты человек.

- Наверно, - сказала она, и лицо ее, осунувшееся, помятое под безжалостным утренним светом, вдруг прояснилось; она пригладила растрепанные волосы, и рыжие, соломенные, белые пряди снова вспыхнули как на рекламе шампуня. - Наверно, вид у меня кошмарный. Да и чему тут удивляться? Весь остаток ночи мы прошатались у автобусной станции. Док до самой последней минуты думал, что я с ним уеду. Хотя я ему без конца твердила: "Док, мне уже не четырнадцать лет, и я не Луламей". Но самое ужасное (я поняла это, пока мы там стояли) - все это неправда. Я и сейчас ворую индюшачьи яйца и хожу вся исцарапанная. Только теперь я это называю "лезть на стенку".

Джо Белл с презрением поставил перед нами по коктейлю.

- Смотрите, мистер Белл, не вздумайте влюбиться в лесную тварь, - посоветовала ему Холли. - Вот в чем ошибка Дока. Он вечно таскал домой лесных зверей. Ястребов с перебитыми крыльями. А один раз даже взрослую рысь принес, со сломанной лапой. А диких зверей любить нельзя: чем больше их любишь, тем они сильней становятся. А когда наберутся сил - убегают в лес. Или взлетают на дерево. Потом на дерево повыше. Потом в небо. Вот чем все кончается, мистер Белл. Если позволишь себе полюбить дикую тварь, кончится тем, что только и будешь глядеть в небо.

- Она напилась, - сообщил мне Джо Белл.

- В меру, - призналась Холли. - Но Док-то знал, о чем я говорю. Я ему

подробно все объяснила; такую вещь он может понять. Мы пожали друг другу

руки, обнялись, и он пожелал мне счастья. - Она взглянула на часы. - Сейчас

он, наверно, проезжает Голубые горы.

- О чем это она толкует? - спросил Джо Белл.

Холли подняла бокал.

- Пожелаем и Доку счастья, - сказала она, чокнувшись со мной. -

Счастья. И поверь мне, милый Док, - лучше глядеть в небо, чем жить там. До чего же пустое место, и такое пасмурное. Просто край, где гремит гром и все на свете пропадает.



взято отсюда. полный текст.